воображения, и загорали под согревающими лучами внезапно вспыхнувших чувств...
И, как это всегда случается согласно беспощадным законам мироздания, этот чудесный сон прервался столь внезапно, что в первые мгновения после пробужденья я мог лишь лежать, тупо хлопая глазами, перед которыми всё ещё проплывали ошмётки исчезнувших картин. Я думал о ней. Об Эрате, что непонятным образом вошла в мой сон... или это я вошёл в её сон? А впрочем, какая разница! Повинуясь мгновенному порыву, я схватил перо и свиток, лежащие рядом, и наскоро, как умел, воспроизвёл её чудесный образ, её глаза, её манящую улыбку... Я не художник, никогда им не был, и наверняка никогда не стану – но этот грубый набросок мгновенно раздул зародившуюся искру в моей душе, превратив её в бурное, всепоглощающее пламя...
И спустя лишь несколько томительных часов ходьбы по столичным улицам, залитым светом утреннего солнца, я вновь встретил её. Но в этот раз то был не призрачный образ, рождённый спящим сознанием вкупе с божественным